Двойственное положение третейских
судов приводит и к другим
последствиям. Так, на третейских судей
не распространяются гарантии и
правомочия, которые гарантируются
государственным судьям (несменяемость,
неприкосновенность, материальные
гарантии деятельности). Это не дает
третейскому суду права требовать от
организаций и граждан исполнения его
поручений и запросов, например, по
предоставлению сведений,
составляющих коммерческую тайну и/или
информацию, которую государственные
органы и организации не вправе
сообщать кому-либо без согласия лиц,
которых эта информация касается. Что
касается общедоступной информации, то
в соответствии главой 3 Федерального
Закона “Об информации,
информатизации и за-щите информации”
государственные органы по требованию
тре-тейского суда обязаны ее
предоставить, как, впрочем, и по
требованию любого другого лица.
Таким образом, третейский
суд, являясь органом, осуществляющим
защиту нарушенного права, тем не менее
не может быть признан судом,
осуществляющим правосудие, в
результате чего правомочия
третейского суда существенно меньше,
чем судов государственной судебной
системы.
СООТНОШЕНИЕ ТРЕТЕЙСКОЙ ОГОВОРКИ С
ДРУГИМИ УСЛОВИЯМИ ДОГОВОРА
Следующая проблема - вопрос
об “автономности” третей-ской
оговорки, то есть ее независимости от
других условий договора, в котором она
содержится. На первый взгляд, этот
вопрос исчерпывающе решен в ст. 3 “Временного
положения”, где установлено, что
признание недействительным договора
не влечет недействительности
содержащейся в нем третейской
оговорки. То есть третейская оговорка
рассматривается как соглашение
сторон, не зависящее от других условий
договора, как договор в договоре. Ведь,
в отличие от иных условий договора,
регулирующих в основном материально-правовые
отношения сторон, третейское
соглашение - это прежде всего
соглашение по процессуальным
вопросам.
Итак, принцип “автономности”
третейской оговорки закреплен
законодательно. Но это вовсе не
означает, что третейская оговорка
никогда не разделяет юридическую
судьбу договора, в котором она
содержится. Ведь законом установлены
различные основания
недействительности сделок, в том
числе и такие, на основании которых
третейская оговорка может быть
признана недействительной при
сохранении действительности других
условий договора, недействительной
вместе с договором, действительной,
несмотря на недействительность
остальной части договора.
Например, по основаниям,
установленным ст. 174 ГК РФ (при
отсутствии у лица, подписавшего
третейское соглашение, права на
передачу дела в третейский суд),
третейское соглашение может быть
признано недействительным при
действительности договора. Отдельно
необходимо отметить случай
ничтожности третейской оговорки по
общим основаниям (ст. 168 ГК РФ). В этом
случае также возможна
недействительность третейской
оговорки при действительности
договора в целом. В качестве примера
можно привести случай заключения
соглашения о реструктуризации
задолженности перед бюджетом.
Поскольку такое соглашение не
является гражданско-правовой сделкой,
то передача спора по ней на разрешение
третейского суда противоречит ст. 23
АПК РФ и ст. 1 “Временного положения”.
Следовательно, третейское соглашение
как противоречащее закону ничтожно.
В случаях мнимой сделки,
сделки, совершенной недееспособным,
малолетним (ст. ст. 170-172 ГК РФ),
третейская оговорка, содержащаяся в
договоре, недействительна (ничтожна),
вместе с договором.
В большинстве иных случаев,
например, недействительности сделок
по основаниям, предусмотренным ст. ст.
173-179 ГК РФ, третейскую оговорку видимо
следует признать действительной,
несмотря на недействительность
договора. Такое последствие вытекает
из того, что вышеперечисленные статьи
ГК РФ содержат основания признания
недействительными оспоримых сделок. В
силу ст. 166 ГК РФ, до тех пор, пока такая
сделка не признана недействительной
судом, она действительна. Поэтому в
данном случае именно третейский суд
должен будет рассматривать иск о
признании ее недействительной. Тот же
вывод следует из ст. 8 “Временного
положения”, где установлено, что
третейский суд самостоятельно решает
вопрос действительности третейского
соглашения.
Если сгруппировать случаи
недействительности третейского
соглашения, их можно разбить на три
группы:
1) недействительность в силу
установленной законом ничтожности, в
связи с отсутствием дееспособности
совершившего ее лица;
2) недействительность в силу лишения
лица, заключившего сделку, права
передачи спора в третейский суд;
3) недействительность в силу ее
ничтожности по общим основаниям (ст. 168
ГК РФ).
Необходимо отметить, что
поскольку статья посвящена
теоретическим проблемам, в ней
проигнорирована невозможность
передачи спора на разрешение
третейского суда, где одной из
спорящих сторон является гражданин,
не имеющий статуса предпринимателя, а
другой - юридическое лицо, а также
различное регулирование порядка
формирования третейского суда и
разрешения им спора в случае, когда
обе спорящие стороны граждане не
предприниматели. Проект Федерального
Закона “О третейских судах в
Российской Федерации” устраняет все
эти противоречия, поэтому
определенные допущения в выводах
сделанных выше вполне оправданы.
Помимо недействительности,
следует рассмотреть также случаи
незаключенности третейской оговорки
и договора в целом. Исходя из принципа
“автономности” третейской оговорки,
а также ранее сделанного вывода о том,
что третейская оговорка - это по
существу договор в договоре, можно
сделать вывод о том, что возможны три
варианта незаключенности третейской
оговорки и остальной части договора:
1) третейская оговорка является
заключенной, а договор нет;
2) третейская оговорка является не
заключенной, хотя договор заключен.
3) третейская оговорка и договор
являются не заключенными.
При этом необходимо выявить,
в каких случаях третейская оговорка
является не заключенной. Поскольку
она по своей правовой природе также
является договором, на нее
распространяются требования ,
установленные ст. 432 ГК РФ. То есть она
считается заключенной, когда стороны
в письменной форме достигли
соглашения по всем существенным
условиям договора. К таковым ГК РФ
всегда относит предмет договора.
Учитывая, что предмет договора то, на
что направлена сделка, применительно
к третейскому соглашению его
предметом является круг споров,
которые стороны передают на
разрешение третейского суда.
Следовательно, если круг споров,
передаваемых на разрешение
третейского суда, не определен,
третейское соглашение не может
считаться заключенным, даже если
стороны пришли к соглашению
относительно третейского суда, в
котором они хотят рассмотреть дело.
Например, если одна из
сторон предлагает передать на
разрешение, скажем, Сибирского
третейского суда спор о размере
причитающейся ей неустойки по
договору, а другая, соглашаясь с
предложенным третейским судом, готова
передать на его разрешение только все
споры по данному договору, очевидно,
что в этом случае третейское
соглашение следует считать не за-ключенным.
Согласно ст. 3 “Временного
положения”, “соглашение о передаче
спора третейскому суду - это
соглашение сторон о передаче спора
третейскому суду”. Учитывая, что
третейский суд здесь указан в
единственном числе, из смысла этой
нормы следует, что стороны должны
однозначно и недвусмысленно указать,
какому конкретно третейскому суду
передается спор. В противном случае
третейскую оговорку также следует
считать не заключенной. Если
проанализировать вышесказанное,
становится ясно, что существуют всего
три требования к третейскому
соглашению, несоблюдение которых
влечет ее незаключенность:
1) должен быть согласован круг споров,
подлежащих передаче на разрешение
третейского суда;
2) должен быть согласован третейский
суд, на разрешение которого
передается спор (или споры);
3) третейское соглашение должно быть
заключено в письменной форме.
Иных случаев
незаключенности третейской оговорки
действующее законодательство не
предусматривает.
Последствия
недействительности или
незаключенности третейской оговорки
всегда одни - третейский суд должен
признать себя некомпетентным
рассматривать спор, после чего он
может быть передан на разрешение
государственного суда в соответствии
с действующими правилами
подведомственности и подсудности.
КОМПЕТЕНЦИЯ ТРЕТЕЙСКОГО СУДА
Практика выявила еще
несколько проблем, тесно связанных с
вышеперечисленными вопросами. Это
прежде всего вопрос о компетенции
третейского суда на рассмотрение
спора. Ведь третейский суд вправе
рассматривать спор лишь при наличии
третейского соглашения на
рассмотрение данного спора. При этом,
если случай полного отсутствия
компетенции, как правило, достаточно
очевиден и не вызывает споров, то
случаи превышения компетенции
решаются не так легко.
Прежде всего это касается
тех случаев, когда третейское
соглашение сторонами достигнуто, но
не охватывает всех требований истца (например,
в случае соглашения о передаче в
третейский суд спора исключительно о
взыскании задолженности решение суда
по вопросу взыскания неустойки будет
выходить за пределы компетенции
соответствующего третейского суда).
И если решение по
вышеуказанному вопросу в большинстве
случаев третейские суды принимают
правильно, то решение той же проблемы,
но в ином ракурсе вызывает
затруднение. Такое положение
складывается тогда, когда
осуществляется поставка товара сверх
согласованных в договоре объемов,
после поставки объема,
предусмотренного договором. Эта
ситуация часто встречается также,
когда работы продолжаются после
исполнения в полном объеме договора
подряда.
Если третейская оговорка
регулирует отношения сторон “по
договору”, в котором она содержится,
видимо, следует считать, раз договор
исполнен, и обязательства прекращены.
Обязательства, возникшие в результате
новых поставок (нового выполнения
работ), уже не охватываются действием
заключенного ранее третейского
соглашения: ведь оно заключено для
разрешения споров по прекращенным
обязательствам. Учитывая, что с
прекращением обязательств договор (как
правоотношение) также прекратился,
третейское соглашение о рассмотрении
споров “по договору” не охватывает
споры, возникающие из обязательств “не
по договору”. Следовательно,
третейский суд должен признать себя
некомпетентным рассматривать спор в
этой части, разумеется, если по ней
отсутствует третейское соглашение на
передачу спора в тот же третейский суд.
В то же время возможен
вариант, когда третейское соглашение
не ограничивает свое действие рамками
того договора, в котором оно
содержится. Ведь третейское
соглашение может быть сформулировано
следующим образом: “Все споры между
участниками настоящего договора
подлежат рассмотрению в таком-то
третейском суде”. В этом случае
третейскому суду также приходится
решать вопрос, на какой конкретно круг
споров распространяет свое действие
заключенное третейское соглашение.
Соответственно для решения вопроса,
на какой круг споров распространяется
третейская оговорка, и необходимо
прибегнуть к ее толкованию как одному
из условий договора.
В соответствии со ст. 431 ГК
РФ при толковании договора в первую
очередь необходимо исходить из
буквального значения слов и выражений
самой третейской оговорки. И только в
случае неясности буквальное значение
третейской оговорки выясняется путем
сопоставления с другими условиями
договора, а если и это невозможно,
путем выяснения воли сторон.
Поскольку в приведенном примере
буквальный смысл третейской оговорки
позволяет легко уяснить ее смысл,
сопоставления с другими условиями
договора, а тем более выяснения воли
сторон не требуется. Отсюда следует
вывод, что такая третейская оговорка
охватывает споры не только по
договору, в котором она содержится, но
и любые иные споры между теми же
сторонами, за исключением тех, по
которым стороны избрали иной орган
для разрешения споров. Этот вывод
соответствует “Временному положению”,
ст. 3 которого допускает заключение
третейского соглашения на
рассмотрение всех споров между
сторонами, включая те, которые
возникнут в будущем.
Однако, учитывая, что
логические выводы, вытекающие из
законодательства, не всегда
воспринимаются судебной практикой (достаточно
вспомнить выводы ВАС РФ по
невозможности одновременного
взыскания процентов и неустойки, где
вместо буквального толкования закона
был применен его “смысл”),
окончательный ответ на этот вопрос
возможен после нескольких судебных
прецедентов.
Еще один вопрос -
возможность рассмотрения в
третейском суде спора по договору,
содержащему третейскую оговорку в
случае уступки прав по нему.
Возникает вопрос: в какой
суд должен обращаться новый кредитор,
если в договоре, на котором основаны
эти требования, содержится третейская
оговорка? Если следовать ст. 3 “Временного
положения”, где установлено, что
соглашение заключается между
сторонами, можно прийти к выводу о
нераспространении действия
третейской оговорки на нового
кредитора. Ведь должник не давал
новому кредитору своего согласия на
передачу спора в третейский суд,
следовательно, соглашение между этими
сторонами не достигнуто.
Однако, в соответствии со ст.
384 ГК РФ, право первоначального
кредитора переходит к новому
кредитору в том же объеме и на тех же
условиях, которые существовали к
моменту перехода права, если иное не
предусмотрено законом или договором.
Соответственно, если заключенный
между сторонами договор уступки прав
не устанавливает таких ограничений,
на нового кредитора распространяется
весь правовой режим, которому
подчиняется договор, в том числе все
права, которыми обладал
первоначальный кредитор.
Предъявление иска в защиту
нарушенных прав представляет собой
одну из составных частей содержания
права требования, перешедшего к
новому кредитору. Сохранение ранее
установленного сторонами порядка
разрешения споров не ущемляет прав
сторон и позволяет обеспечить
надлежащую защиту интересов должника.
Учитывая это, можно сделать
вывод о том, что к упоминаемым в ст. 384
ГК РФ условиям, на которых права
первоначального кредитора переходят
к новому кредитору, относится и
условие о рассмотрении споров в
третейском суде. Таким образом, при
уступке прав по договору новый
кредитор может обращаться в указанный
в договоре третейский суд за защитой
своих прав. Такая позиция нашла свое
подтверждение в Постановлении
Президиума Высшего Арбитражного Суда
РФ от 17.06.1997 г. № 1533/97.
Обычное возражение по этому
поводу заключается в том, что
поскольку третейская оговорка не
зависит от других условий договора (принцип
“автономности”), постольку она не
следует судьбе договора. Кроме того,
налицо безусловное противоречие в
решении этого вопроса между “Временным
положением” и ГК РФ. Но Гражданский
Кодекс РФ обладает большей
юридической силой по отношению к “Временному
положению”, хотя бы в силу более
позднего принятия, следовательно,
данное противоречие должно
разрешаться в его пользу. Тем более,
что третейская оговорка регулирует
отношения сторон по договору и уже в
силу этого относится к его условиям,
следовательно, в силу ст. 2 ГК РФ,
подпадает под регулирование
гражданского кодекса.
ПРИНЦИПЫ ТРЕТЕЙСКОГО
РАЗБИРАТЕЛЬСТВА
Вопрос о принципах
третейского разбирательства
возникает не столь часто. Тем не менее
ответ на этот вопрос иногда необходим,
чтобы определить, были ли нарушены
правила третей-ского разбирательства
в процессе рассмотрения спора. Ведь, в
отличие от принципов
государственного судопроизводства,
принципы третейского разбирательства
в основном не нашли отражения в
законодательстве.
Тем не менее как “Временное
положение”, так и “Положение о
третейском суде” (Приложение к ГПК
РСФСР) содержат указание на то, что
третейский суд вправе
руководствоваться процессуальными
нормами, закрепленными
соответственно в АПК РФ и ГПК РСФСР,
однако это именно право, а вовсе не
обязанность третейского суда. Ведь
стороны вправе самостоятельно
определять порядок третейского
разбирательства.
Общеизвестно, что, например,
арбитражный суд руководствуется
следующими принципами: независимости
судей; равенства перед законом и судом;
состязательности и равноправия;
гласности; непосредственности
судебного разбирательства;
непрерывности.
Возникает вопрос: насколько
применение этих принципов
соответствует сути третейского
разбирательства?
Очевидно, что некоторые
принципы государственного
судопроизводства являются
одновременно и принципами
третейского разбирательства. Так, в
силу ст. 9 “Временного положения”,
разрешение споров в третейском суде
осуществляется на началах равенства
сторон, при этом каждой стороне должны
быть предоставлены равные
возможности для изложения своей
позиции и защиты своих прав. То есть
принцип состязательности и
равноправия сторон закреплен
законодательно.
Принцип равенства перед
законом и судом хотя и не закреплен в
специальных нормативных актах,
регулирующих деятельность третейских
судов, тем не менее обязателен к
применению, поскольку вытекает из ст.
19 Конституции России.
Принцип независимости
судей также прямо не закреплен во “Временном
положении”. Тем не менее
представляется, что применение этого
принципа в третейском
разбирательстве необходимо даже в
большей степени, чем в арбитражных
судах и/или судах общей юрисдикции.
Ведь зависимые судьи (например,
состоящие в трудовых отношениях с
одной из сторон), подвергающиеся
постороннему воздействию, вряд ли
смогут принять законное и
обоснованное решение. Таким образом,
невключение этого принципа в
нормативные акты, регулирующие
деятельность третейских судов,
является недоработкой законодателя,
которая, видимо, будет исправлена с
принятием Федерального закона “О
третейских судах в РФ”.
Необходимость применения
принципа непосредственности
судопроизводства при разрешении
спора третейскими судами уже не так
очевидна. Видимо, поскольку в
нормативных актах требование
соблюдения этого принципа не
содержится, законодатель счел его
необязательным для третейского
судопроизводства. Таким образом,
руководствоваться ли этим принципом -
дело самих третейских судов.
Следовательно, принцип
непосредственности судопроизводства
на сегодня нельзя отнести к принципам
третейского разбирательства
Иная ситуация с другими
принципами судопроизводства, которые
также не нашли своего
законодательного закрепления. Это
касается применения принципа
гласности или, напротив,
альтернативного ему принципа -
конфиденциальности третей-ского
разбирательства. На сегодня
третейские суды и стороны
самостоятельно решают вопрос о
гласности либо конфиденциальности
разрешения спора. При этом часть из
них по аналогии с арбитражными судами
сделала заседания открытыми, а другая
часть, напротив, закрытыми.
Представляется, что вторая
позиция в большей степени
соответствует правовой природе
третейского разбирательства. Ведь
заключая третейское соглашение,
стороны тем самым поручают
третейскому суду разрешить их спор с
исключением правил, установленных в
государственных судах. Зачастую
заключение третейского соглашения
свидетельствует о желании сторон
урегулировать спор в
конфиденциальном порядке, без
оглашения их взаимоотношений. То есть
по сути до момента обращения в
арбитражный суд за получением
исполнительного листа происходит
урегулирование противоречий с
привлечением посредника, которым в
данном случае является третейский суд.
Исходя из этого, можно сделать вывод о
том, что принцип гласности во всех
случаях не является принципом
третейского разбирательства.
В то же время
конфиденциальность также не является
принципом третейского
разбирательства. Ведь процедура
рассмотрения спора регулируется либо
сторонами, либо третейским судом.
Соответственно, возведение
конфиденциальности в принцип необ-основанно
нарушило бы право сторон
самостоятельно определять, открытым
или закрытым должно быть рассмотрение
их спора.
Следующий принцип,
применение которого в третейском
разбирательстве вызывает сомнение, -
это принцип непрерывности судебного
разбирательства. Применение этого
принципа предусматривает
рассмотрение дела при неизменном
составе суда и невозможности
рассматривать другие дела до принятия
решения. Как видно из определения
данного принципа, он фактически
состоит из двух принципов:
неизменности состава и собственно
непрерывности.
Принцип неизменности
состава суда в третейском
разбирательстве, несомненно,
присутствует. Ведь в третейских судах
действует принцип выборности судей, а
нарушение состава третейского суда в
соответствии со ст. 26 “Временного
положения” влечет отказ в выдаче
исполнительного листа. Поэтому
заменить избранного стороной судью
без его согласия практически
невозможно, за исключением случаев
отвода судьи. Даже если судья не
непосредственно избран сторонами, а,
например, назначен судом, то в силу ст.
6 “Временного положения” его замена
все равно возможна лишь в случае
прекращения полномочий по его просьбе
или по соглашению сторон.
Интересно, что “Временное
положение” предусматривает всего два
случая прекращения полномочий и
совершенно игнорирует иные случаи,
например, фактическую и/или
юридическую невозможность исполнять
обязанности третейского судьи,
принятый судом отвод или самоотвод
судьи. Соответственно, разрешая эти
вопросы, суд должен руководствоваться
своими правилами тре-тейского
разбирательства или применить
процессуальные нормы АПК РФ или УПК
РСФСР в порядке аналогии закона.
Таким образом, принцип
неизменности судебного состава в
третейском разбирательстве
присутствует.
Что касается принципа
непрерывности, то поскольку никаких
требований по его применению
действующее законодательство не
предусматривает, третейский суд
вправе им не ру--ко-вод-ство-ваться.
Ведь рассматривая спор, суд должен
руководствоваться правилами
разбирательства, согласованными
самими сторонами, которым важно
разрешить спор, а вовсе не вести
правильный документооборот.
Единственное, что требуется от
третейского суда, - это вынести
решение, соответствующее
действующему законодательству.
ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ УЧАСТНИКОВ
ТРЕТЕЙСКОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА
Проблемы доказывания
Третейское разбирательство
имеет также отличия в правах и
обязанностях участников третейского
разбирательства. Поскольку
третейские суды не входят в судебную
систему России, то ответственность за
дачу заведомо ложных показаний,
заведомо ложного заключения эксперта
или неправильный перевод, отказ
свидетеля от дачи показаний,
установленная ст. ст. 307, 308 УК РФ, вряд
ли может быть применена, если эти
действия совершены в третейском суде.
Таким образом,
свидетельские показания и экспертное
за-ключение в третейском суде с точки
зрения достоверности имеют примерно
такую же доказательственную силу, как
и пояснения сторон. Более того,
поскольку третейский суд не обладает
властными полномочиями, он не вправе
обязать свидетеля явиться в суд для
дачи свидетельских показаний. Даже
если третейский суд придет к выводу о
необходимости участия в процессе
свидетелей для правильного
разрешения спора, он не имеет
возможности способствовать сторонам
в защите их процессуальных прав,
поскольку его правомочия в данном
случае ничем не отличаются от
правомочий самих сторон.
Таким образом, возможности
сторон в части сбора доказательств в
рамках процесса третейского
разбирательства существенно меньше,
чем, скажем, в арбитражном процессе.
Изменение исковых требований
В то же время, поскольку
третейское разбирательство не
связано формализованными правилами,
установленными соответствующими
процессуальными кодексами, у сторон
появляется больше возможностей по
изменению и уточнению исковых
требований. В том числе это относится
и к возможности одновременного
изменения предмета и основания иска. В
рамках арбитражного процесса такое
действие в силу ст. 37 АПК РФ
недопустимо. Этот запрет вполне
обоснован, поскольку после изменения
и предмета и основания появляется
иной иск, для предъявления которого
необходимо соблюдение
соответствующей про-цедуры (направление
копии лицам, участвующим в деле,
оплата госпошлины и т.д.). Иная
ситуация в третейском суде.
Нормативные акты,
регулирующие деятельность третейских
судов, не содержат запрета на любое
изменение исковых требований. Поэтому
решение вопроса о возможности или
невозможности таких изменений
третейский суд решает самостоятельно,
либо путем закрепления
соответствующей нормы в правила
третей-ского разбирательства (включения
в третейское соглашение), либо
непосредственно разрешая спор. При
этом критерием возможности
одновременного изменения предмета и
основания иска видимо должна являться
целесообразность таких изменений, с
тем чтобы срок третейского
разбирательства не был необоснованно
увеличен, и тем самым не были ущемлены
интересы сторон.
Обеспечение иска
Вопрос об обеспечении иска
в третейском разбирательстве на
сегодня лишен отрицательно:
третейские суды в России не имеют
возможности обеспечивать исковые
требования. Однако в мире вопрос об
обеспечении иска в третейском
разбирательстве может решаться иначе.
Господствующая у нас точка зрения, что
третейское разбирательство - это
частное дело сторон, и, следовательно,
вмешательство государства в частные
дела сторон (в том числе
принудительное обеспечение иска)
недопустимо, не является единственной.
Ведь исполнимость решения - важнейший
момент третейского разбирательства
как одного из способов защиты права, а
раз уж стороны добровольно
согласились передать решение спора на
разрешение данного органа, значит, они
готовы были подчиниться любым
выносимым судом актам, в том числе и по
обеспечению иска.
Представляется, что эта
точка зрения дает сторонам больше
возможностей по защите нарушенных и/или
оспоренных прав в третейских судах,
поэтому она должна быть закреплена
законодательно.
Преюдициальность решения
третейского суда
Преюдициальность решения
третейского суда - это также проблема,
которая нуждается в законодательном
решении.
С одной стороны, ст. 58 АПК РФ
и ст. 55 ГПК РФ, перечисляя основания,
освобождающие от доказывания, не
упоминают вообще третейский суд. В
результате решение третейского суда (даже
после выдачи исполнительного листа)
не носит преюдициальный характер, а
при разрешении спора государственные
судебные органы не связаны фактами,
которые были установлены решением
третейского суда. То же касается и
третейских судов, и даже двух разных
коллегий одного и того же третейского
суда.
Между тем, обеспечивая
исполнимость решения третейского
суда выдачей исполнительного листа,
государство (после проверки решения
арбитражным судом) фактически
признает, что решение третейского
суда соответствует нормам
материального и процессуального
права. В свою очередь, соответствие
решения всем нормам права
свидетельствует, что данное решение
законно и обосновано, то есть нормы
материального права применены верно,
а решение основано на надлежащих
доказательствах.
Поскольку принять законное
и обоснованное решение на основе
недостоверно установленных фактов
невозможно, значит, факты, изложенные
в решении третейского суда,
установлены правильно. В этой
ситуации отказ от придания фактам,
установленным решением третейского
суда, статуса преюдициальных, то есть
не требующих доказывания при
рассмотрении иных дел в судах (в том
арбитражных), не вполне обоснован. В
условиях, когда государство
осуществляет достаточно жесткий
контроль за качеством выносимых
третейским судом решений (в силу
последнего абзаца ст. 26 “Временного
положения”), такой подход
представляется неоправданным.
Возможно, это противоречие будет
устранено с принятием Федерального
закона “О третей-ских судах в РФ”, в
проекте которого государственные
суды лишены возможности такого
контроля.
Таким образом, третейское
разбирательство по сравнению с
государственными судами имеет как
свои преимущества, так и недостатки.
Однако дальнейшее развитие
третейских судов тормозится
отсутствием законодательного
регулирования проблем, часть из
которых указана в настоящей статье.
Остается надеяться, что многие
проблемы и противоречия будут
устранены с принятием Федерального
Закона “О третейских судах в РФ”, в
результате чего третейское
разбирательство получит большее
распространение.
