О необходимости формирования собственных концептуальных основ Альтернативного разрешения споров

Доктринальные суждения по вопросам правовой природы и юридической квалификации третейского (арбитражного) соглашения, места третейского процесса и института третейского суда в системе российского законодательства и права отличаются большим разнообразием и отсутствием общепризнанного подхода. Только основных теорий о правовой природе третейского соглашения существует как минимум четыре (гражданско–правовая, публично–процессуальная, смешанная и автономная). И все же стоит признать, что на сегодня в юридической науке нет того универсального суждения, которое с необходимой и достаточной чистотой раскрывало бы все стороны, все аспекты и грани таких уникальных правовых институтов, каковыми, несомненно, являются третейское разбирательство и международный коммерческий арбитраж.
      Казалось бы, эти сугубо теоретические проблемы не могут оказать существенного влияния на процесс развития института третейского суда на современном этапе, однако это далеко не так. От того, в какой плоскости будут формироваться концептуальные взгляды, напрямую зависят практические последствия в правоприменительной практике третейских судов, а уж тем более в вопросах оспаривания и приведения в исполнение государственными судами решений третейских судов и не только.
   В зависимость от избранного правоприменителем (например, государственным судом) подхода к правовой природе третейского соглашения и месту института третейского суда в системе законодательства и права поставлено решение многих ключевых вопросов, таких, например, как: о судьбе третейского соглашения при уступке права требования из основного договора, о возможности расторжения третейского соглашения государственным судом и подаче самостоятельного иска в государственный суд о недействительности третейского соглашения (в рамках гражданско–правовой теории третейского соглашения); о праве третьих лиц на оспаривание решения третейского суда в государственном суде, осуществлении правосудия третейскими судами, соотношении исключительной компетенции государственных судов и предметной компетенции третейских судов, юридической силе решения третейского суда (в рамках публично–процессуальной теории третейского соглашения и гражданского процессуального права).
   Применение к третейскому соглашению режима гражданско–правового договора неизбежно приводит к, казалось бы, неестественной возможности обжалования его действительности в государственном судопроизводстве (гражданском либо арбитражном). Однако подобный подход полностью переворачивает представление о принципах третейского разбирательства как таковых и принципов «компетенции–компетенции» и «автономности третейского соглашения», в частности.
   Юридическая квалификация третейского соглашения на основе гражданской процессуальной (публичной по своему содержанию) теории содержит в себе выводы, несовместимые с духом третейского разбирательства, так как предполагает отождествление публичного (государственного) гражданского процесса и третейского разбирательства (международного коммерческого арбитража), частных по своей природе.
   Смешанная теория также вряд ли может найти свое реальное воплощение в юридической действительности, поскольку определить, где заканчивается один (гражданско–правовой) и начинается другой (процессуальный) элемент содержания третейского соглашения, не всегда представляется возможным, а с учетом проблематичности в отдельности каждого из этих подходов трудно представить и их реальное совместное действие в правовом поле третейского процесса.
   Необоснованное заимствование юридических конструкций и применение аналогий из более «проработанных» и привычных отраслей законодательства и права — гражданского, гражданского процессуального, арбитражного процессуального, — а также недостаточная развитость понятийного аппарата, основанного на собственной правовой специфике (отраслевой принадлежности), по нашему мнению, является серьезным препятствием в понимании и толковании сущности, правовой природы частных процессуальных институтов АРС. Все это, в свою очередь, приводит к неоднородности правоприменительной практики государственных судов по вопросам третейского разбирательства (см. обзор практики, подготовленный О. Ю. Скворцовым), и, как следствие, оказывает негативное влияние на эффективность развития третейского разбирательства и других способов Альтернативного разрешения споров в нашей стране.
   Материалы этого номера «ТС» являются наглядной иллюстрацией сказанного выше. Представляя Вашему вниманию целую палитру мнений о сущности третейского суда и третейского соглашения, о правовой принадлежности данных институтов к определенной отрасли российского права, надеемся, что это послужит своего рода толчком к консолидации ученых, занимающихся проблемами третейского разбирательства, международного коммерческого арбитража и примирительных процедур, а также формированию современных концептуальных основ Альтернативного разрешения споров.

Главный редактор

Севастьянов Г.В.